– Возможности заниматься наукой в моем детстве были ограничены. Сейчас у детей чего только нет: наборы юных химиков, жидкий свет. Ничего подобного в наше время не было. У меня были только книги.

– Я думаю, что самое сложное – это изменить свое мышление определенном образом, потому что ученый – это образ мысли, определенный стиль работы с информацией. И в целом это касается не только научной сферы, но и всех областей жизни.

– В значительной мере необходимо отказаться от оценочных моральных категорий «хорошо – плохо». Взамен нужно приучиться оперировать понятиями «доказано – не доказано». Насколько то или иное подкреплено фактами, какие есть альтернативные точки зрения, как я могу опровергнуть точку зрения, которая мне нравится, которую я сейчас разделяю. То есть нужно работать против своих убеждений.

– Идеальный ученый, наверное, да. Но я, увы и ах, неидеальный ученый.

– Свободного времени иногда довольно много (надеюсь, это не прочитают мои непосредственные руководители). Научная работа не выглядит так, что я каждый день с восьми до пяти просиживаю в лаборатории. Когда у меня есть какие-то проекты, какие-то идеи, какие-то задачи, то я провожу в лаборатории много времени, по 8-12 часов в день. Иногда бывают периоды затишья, когда делать вообще нечего, и ты, соответственно, либо не появляешься, либо приходишь просто почилить, что-нибудь почитать из научной периодики. И именно в такие периоды приходят в голову какие-то новые интересные вещи. Работа ученого похожа на распорядок средневекового крестьянина, когда весной и летом была горячая пора, а осенью – уборка урожая, это были периоды интенсивного труда и периоды отдыха. В период отдыха я играю в шахматы и пишу стихи.

– Я бы не сказал, что шахматы – это сильно интеллектуальная деятельность.

– Шахматы – это про умение играть шахматы, я так скажу.

– Выступать перед аудиторией с популярными докладами стало для меня новой деятельностью, и поэтому я решил начать с малого. Я в тот момент адаптировал этот материал для студентов, чтобы читать им лекции, и, соответственно, это можно было еще сильнее упростить, чтобы изложить это школьникам. Я хотел посмотреть, как это вообще должно выглядеть, на каком уровне нужно подавать материал, чтобы обкатать формат для себя.

– Последние два года я выполняю проект, поддержанный Российским научным фондом. Я ищу новые антибактериальные средства. Я решил, что такими антибактериальными средствами могут быть препараты золота, потому что комплексы золота, аналогично препаратам платины, могут связываться с ДНК. Кроме того, они могут связываться с некоторыми ферментами, у которых в активных сайтах есть атомы серы или селена. И за счет этого проявлять биологическую активность. Кстати, пока мы разговариваем, пришли результаты, которые коллеги получили в Институте им. Гаузе в Москве. И некоторые комплексы золота действительно обладают антибактериальной активностью. Правда, пока это был только тест по измерению зоны задержки роста, то есть достаточно примитивное испытание. Но, тем не менее, результаты обнадеживающие. При этом некоторые препараты активны не только против граммположительных, граммотрицательных бактерий, но даже против модельного штамма грибка кандида альбиканс.

– Вообще, «мокрая» (то есть экспериментальная) химия достаточно требовательна к оборудованию, которое используется. С оборудованием туго, потому что даже грант не позволяет купить все, что захочется. Поэтому приходится выкручиваться. Во-первых, конечно, помогает центр коллективного пользования, а во-вторых, можно взять какой-нибудь достаточно тривиальный метод исследования веществ, который доступен всем. Достаточно взять простой советский… который есть в каждой лаборатории… (смеется). Например, спектрофотометр. И вытащить какие-то интересные результаты из тех первичных экспериментальных данных, которые удается легко и быстро получить. Мы разработали программное обеспечение для расчета констант устойчивости комплексов, исходя из данных спектрофотометрии. Вот этим я особенно горжусь.

– Исследования XXI века, которые были награждены Нобелевской премией. В 2010 году Нобелевскую премию получили американец Роберт Хек и японцы Судзуки и Нагиси за реакции кросс-сочетания. Что это значит? Вот у нас есть две разные органические молекулы. В каждой атом углерода. В обычных условиях связь углерод-углерод образуется крайне плохо. И если нам нужна какая-то единая молекула, которая содержит оба фрагмента, то придется использовать очень долгий и сложный путь синтеза с массой побочных продуктов и мизерными выходами целевых веществ. А эти ученые разработали методы с использованием палладиевых катализаторов, которые позволяют эти молекулы сочетать между собой непосредственно в одну стадию и с высокими выходами. И это очень важно, потому что это позволяет получать многие сложные органические молекулы, что упрощает синтез, например, ведущих соединений для фармацевтики.

Вторая работа, за которую в 2022 году дали премию, – там главный герой американец Барри Шарплес, отец так называемой клик-химии. Клик-химия – это когда у нас есть разные фрагменты, малые молекулы, из которых хотелось бы что-то собрать большое, с нужным действием. Вот он с соавторами разработал методы, с помощью которых из этих блоков можно собирать интересные конструкции. И это тоже очень важно, потому что сильно упрощает жизнь исследователем в области биологии и медицины. Клик-химия позволяет синтезировать параллельно большое количество соединений кандидатов в лекарственные препараты, и потом их сразу же быстро исследовать. Это сравнимо, наверное, с изобретением конвейера Генри Фордом.

– Я здраво оцениваю свои силы. Конечно, мне она вряд ли когда-нибудь светит, но хочу ли я? Конечно, я ужасно тщеславный человек и люблю славу. Однако это вредное желание для ученого. Ученый – не артист, у него не должно быть цели прославиться. Должна быть мотивация, а слава – плохая мотивация. Главное, это все-таки работа в лаборатории.

– Мне кажется, нужно начинать с каких-то ярких наглядных опытов, причем достаточно простых и безопасных, которые можно проводить в домашних условиях самостоятельно. В моем детстве был единственный опыт, который был доступен – это в пищевую соду наливать уксусную кислоту. Что-то шипит, что-то пенится, а потом еще кристаллы красивые образовались. Сейчас возможностей для детей больше. Мне кажется, когда сам человек что-то делает, то это мотивирует узнать больше об этом предмете, появляется желание разобраться.

– Сейчас у меня появилась аспирантка, для которой нужно подобрать тему, чтобы было что-то новое и интересное и мне и ей. Я придумал такую вещь. Белки плазмы крови, как известно, делятся по фракциям. И в зависимости от того, на какой стадии в процессе Коэна они выпадают, выделяют первую фракцию – это альбумины, вторую фракцию – это глобулины, и третья фракция – фибриноген и прочие ферменты. Альбумин – любимый объект исследования для многих химиков, потому что он дешевый, его много, он хорошо растворим, он устойчив в широком интервале значений рH, его можно греть, можно охлаждать в разумных пределах, и он все равно сохранит свою структуру и функциональность, и, главное, это коммерческая доступность. А вот реакции с участием глобулинов и фибриногена гораздо менее исследованы, и поэтому мы решили заняться как раз ими. То есть исследовать взаимодействие с ними многих малых молекул, которые есть в нашем распоряжении.

– В идеале надо браться за какую-то реальную конкретную задачу: поиск лекарства от рака, коронавируса или [разработка] нового элемента для солнечной батареи. Но, с другой стороны, я могу себе пока позволить роскошь поисковых работ без ясной и четко сформулированной проблемы. Копать вширь, так сказать.